Ярило

Часть I

«Святый Юрья, божий посол,
До Бога пошёл,
А взял ключи золотые,
Отомкнул землю сырую,
Пустил росу тёплую
На Белую Русь и на весь свет»
Ярило – древний бог ярой жизненной силы. Его имя родственно словам «яркий», «ярый», «яростный»; корень «яр» в славянских языках связан с весной («ярец» — май), хлебом («яровые»), молодыми животными («ярочка» — овечка, «переярок» — волчонок), любовной страстью («ярун» — токующий тетерев или бык-производитель) и гневом («ярость»).
В России этот бог известен как Ярило, Ярила или Ярун (летописец Ананий Фёдоров в 1754 году сообщал о почитании в городе Суздале бога Яруна), в Белоруссии он – Ярыла, на Украине – Джурило (Журило). Западные славяне называли его Яровитом. Славили Ярилу (под различными именами) также сербы, болгары, хорваты, словенцы… После христианизации славян Ярилу стали называть святым Георгием \ Юрием \ Егорием Храбрым.
Ярило способствует земному плодородию, любви (в Сербии девицы молили св. Юрия о женихах) и деторождению. Он же – бог-пастух, оберегающий скот от хищных зверей, болезней и колдунов.
У белорусов, по свидетельству Древлянского, ещё в 19 веке сохранялся древний праздник встречи Ярилы, которого они представляли в виде босоногого юноши на белом коне, в белом плаще и с венком на голове. В его левой руке – сноп колосьев ржи, в правой – человеческая голова. В конце месяца цветня (27 апреля), белорусы встречали всадницу, наряженную Ярилой (выдающийся исследователь религий Мирча Элиаде пишет:«Двуполость фигурирует среди атрибутов божеств именно в качестве парадигматического выражения творящей силы. (…) Большинство божеств растительности и плодородия двуполы или несут на себе следы андрогинности»; по-видимому, с этим связано исполнение роли Ярилы девушкой), и вели коня по полям с песней:
«Волочился Ярило,
Да по всему свету
Полю жито родил,
Людям детей плодил.
А где он ногою,
Там жито копною,
А где он глянет,
Колос зацветает».
Все участники обряда были в венках из цветов, а вокруг «Ярилы» длинной вереницей вился хоровод.
Этот же праздник во многих других местах справляли в слегка христианизированном виде – как день святого Георгия \ Юрия (23 апреля). К нему на Руси было приурочено начало земледельческих работ и первый выгон скота на пастбища. Хорваты и словенцы 23 апреля встречали Зелёного Юрия: ряженый, покрытый зеленью, в сопровождении свиты, ходил, прыгал и раздавал зелёные ветки. В Словении при этом пели:
«Зеленого Юрия водим,
Масло и яйца просим,
Ежи-Бабу прогоняем,
Весну рассыпаем!»
Во завершение обряда ряженого окунали в реку. По-видимому, это – пережиток человеческого жертвоприношения: во многих европейских странах персонажей, подобных словенскому Зелёному Юрию (Короля, Дикаря, Пфингстля) символически умерщвляли различными способами на праздниках весны. Ярило – бог растительности; как считали наши предки, подобно ей он ежегодно умирает, отдавая свою Силу природе, и воскресает вновь.
Как пишет А.Н. Афанасьев в своих «Поэтических воззрениях славян на природу», «В некоторых местностях России выбирают на Юрьев день красивого парня, одевают его в зелень и кладут ему на голову большой круглый пирог, убранный цветами; с зажженным факелом в руке он несет этот пирог в поле, а следующая за ним толпа девиц поет в честь Юрия обрядовые песни. Так обходят они трижды вокруг засеянных нив; после того разводят наподобие круга костер, оставляя в средине его пустое место, куда кладут принесенный пирог. Все усаживаются возле огня, пируют и делят между собою пирог — так, чтобы каждому досталось по куску». Этот же автор сообщает, что 23 апреля « (…) по всей Руси служат на пашнях молебны и окропляют их св. водою; в Тульской губ. молебны совершаются у колодцев (…) рано поутру крестьяне катаются на нивах по росе, чтобы «быть сильными и здоровыми, как Юрьева роса», а на другой день начинают сеять яровые хлеба».
Широко распространены были и обряды, связанные с пастушескими функциями Ярилы. В Юрьев день скот выгоняли в поле освящённой вербой и обращались с молитвой к Егорию:
«Егорий ты наш Храбрый!
Ты спаси нашу скотинку,
В поле и за полем,
В лесу и за лесом,
От волка хищного,
От медведя лютого,
От зверя лукавого».
Болгары и сербы в этот праздник приносили в жертву ягнят. По свидетельству А.Н. Афанасьева, «В некоторых местностях России и в Карпатах, по случаю весеннего выгона скотины на пастбище, поселяне приготовляют пирог в виде овна, который зарезывается рукою главного пастуха, как символическая жерт­ва богу — покровителю стад, и потом сохраняется, как целебное лекарство для овец».
У славян был широко распространён обряд проводов \ похорон Ярилы, символизирующий ежегодную смерть божества. Изображение бога (предположительно, заместившее собой живого человека, олицетворявшего Ярилу и приносимого ему в жертву) ритуально уничтожали — сжигали, топили, закапывали в гробу… Иногда изготовляли два изображения – мужское и женское (Ярилу и Ярилиху, Семика и Семичиху). А. Терещенко в своей книге «Быт русского народа» так описывает «похороны Ярилы»: «В Костроме отправляли еще погребение в честь Ярилы на Всесвятское заговенье. Там старик, одетый в изорванное платье, нес во гробе куклу Ярилы, которая изображала мужчину со всеми естественными его частями. Пьяные женщины провожали ее с рыданиями и потом зарывали в землю». Разновидностью этого же обряда, возможно, является скатывание горящего колеса с горы.
На Руси «похороны Ярилы» совершались в разных местах в разное время: от Троицы до первого понедельника после Петрова поста (29 июня). Исконными датами действа, по-видимому, являются 4 июня и Купала. Академик Б.А. Рыбаков обнаружил на кувшине-календаре IV века (найденного возле реки Рось) знак дерева на делении, соответствующем 4 июня. В этот день в Нижнем Новгороде провожали Ярилу, завивая берёзку и скатывая с горы огненное колесо; на эту же дату по свидетельству Оттона Бамбергского у западных славян-язычников приходился крупный праздник. Иван Кирчук в своей работе «Ярила-Купала» пишет: «Ярилин день справлялся почти в то же время, что и Купала, чаще всего в петровские заговены. Название Ярилин день, или Ярилки, сохранилось там, где Купалу не праздновали. И. М. Снегирев отмечал, что «Иван Купала… между чернью назывался Ярилов день в Ярославской, Тверской и Казанской губерниях»».
Небольшое обобщение. Как видно из вышесказанного, каждый год славяне встречали Ярилу, чествовали его и провожали (хоронили). Следует отметить, что встреча и проводы Ярилы могли проходить в разное время либо, наоборот, отмечаться в рамках одного и того же праздника. Словенцы, как уже было сказано, встречали «Зелёного Юрия» 23 апреля и в этот же день окунали в реку ряженого, изображавшего бога. В Кинешме (Россия) праздник Ярилы длился два дня: в первый день Ярилу встречали, во второй – хоронили. Обряд похорон мог отображать не только смерть бога, но и его последующее воскресение – Дж. Дж. Фрезер в «Золотой ветви» приводит такие сведения: « (…) в Украине бытовал обычай отмечать в пасхальную неделю похороны божества весны, по прозвищу Кострубонько. Вокруг девушки, которая лежала на земле, притворившись мертвой, медленно двигался хоровод с песней: «Умер, умер наш Кострубонько! \ Умер, умер наш дорогой!» Неожиданно девушка вскакивала на ноги, и хор радостно восклицал: «Ожил, ожил наш Кострубонько! \ Ожил, ожил наш дорогой!»
Чествование Ярилы сопровождалось разгулом и весельем: пиром, плясками, кулачными боями, любовными вольностями: как пишет А. Терещенко, «Матери охотно отпускали своих дочерей на ярилино гулянье, как они говорили, “поневеститься». Женихи высматривали невест, а невесты женихов, но, однако, происходили дурные последствия от поневестивания. Во время ярилиного разгула дозволялись обнимания, целования, совершавшиеся под ветвистыми деревьями, которые прикрывали таинственные ощущения». Впрочем, нужно сказать, что на Руси оргиастический характер носил летний праздник проводов Ярилы; встреча бога весной проходила довольно благопристойно.
В завершение рассказа о яром боге коснёмся вопроса о связи Ярилы с солнцем. Многие исследователи Традиции отрицают наличие таковой – к примеру, Л.Р. Прозоров утверждает: «Ярило — один из известнейших славянских Богов; но с ним же связано и одно из известнейших заблуждений в области славянской мифологии, закреплённое популярной и художественной литературой а ныне — и иными произведениями «славянского фэнтези». Я говорю, конечно, об отождествлении Ярилы с Солнцем». На мой взгляд, это мнение ошибочно, и Ярило действительно является богом солнца и света. Приведу здесь некоторые доводы «за» (по большей части взятые из книги Дудко «Матерь Лада»):

1. В сербских песнях на белом коне ездит Солнце. Согласно представлениям белорусов, конь Ярилы был белым (есть и другие варианты его масти – белорусы считали коня святого Георгия золотым, а, по мнению хорватов, конь Зелёного Юрия был зелёным). Вообще, лошадь – животное, связанное с солнцем.
2. В русских заговорах у святого Георгия белый конь и белая борода, он ходит в белой одежде и золотом венце, спускается с неба по золотой лестнице, неся триста золотых стрел и луков, поражает нечисть стрелами и пламенным копьём. На древнерусских иконах он изображался, опять же, на белом коне, а на одной иконе XV века – с солнцем на щите.
3. В русских духовных стихах у Егория Храброго руки по локоть в золоте, ноги – по колено в серебре, во лбу – солнце, на затылке – месяц, в косах – звёзды. В болгарской песне его плащ – месяц, перстень – звезда, а шапка – солнце.
4. Во время проводов Ярилы в Нижнем Новгороде (а также во время празднования Купалы в ряде мест) скатывали с горы горящее колесо – символ солнца. Возможно, оно символизировало и Ярилу.
5. В храме Яровита (согласно житию Оттона Бамбергского) висел золотой щит, посвящённый этому богу.
6. Мельников-Печёрский в книге «В лесах» приводит «сказание наших праотцов о том, как бог Ярила возлюбил Мать Сыру Землю, и как она народила всех земнородных», по его словам, сохранённое староверами. В нём Ярила – бог света, а солнце – Ярилино око.

Неизвестно, являются ли Ярила и Хорс-Дажьбог одним лицом, но отождествлять их совсем не обязательно – к примеру, в Древней Греции было три солнечных божества – Гелиос, Аполлон и бог подземного солнца Дионис (во многом сходный со славянским Ярилой). Связь же ярого бога с солнцем и светом подтверждается народной Традицией.
Мирослав Курганский

Добавлено спустя 13 минут 25 секунд:
Часть II

«Сжечь деревни взглядом безумным
Вырвать сердце у лежащих в снегу
Мечом разрубить кольчужины вражьи
Поставить Богов на месте кострищ
Вернуться героем, зализывать раны
Голосом хриплым петь песни лесам
Коня оседлать, поскакать по степям
Когда вороны вновь позовут за собой»
Сварга «Сжечь»
У ярого бога плодородия, весны, любви, света и солнца есть и оборотная сторона. Ярило – бог-воитель, о чём свидетельствуют многочисленные источники. В «житии Оттона, епископа Бамбергского» прямо сказано, что Яровит – бог войны. Дудко в книге «Матерь Лада» отождествляет западнославянского бога Прилегалу с Яровитом, полагая, что «Прилегала» – искажённое немецким автором слово «Припекала». Епископ Адельгот отождествлял Прилегалу с Приапом – римским богом плодородия, изображавшимся с огромным половым органом (подобно чучелу Ярилы в обряде его похорон). Но Прилегала-Припекала западных славян отнюдь не был только мирным земледельческим божеством – тот же Адельгот писал о его почитателях: «Отсекая головы на своих нечестивых алтарях, держат христианские чаши, полные человеческой кровью, и завывают ужасными голосами: «Достигли мы дня радости, побежден Христос, победил Прилегала победоноснейший!»»
К слову сказать, богом войны и плодородия был римский Марс – и именно с Марсом сравнивал Яровита Оттон Бамбергский: «На стене висел щит удивительной величины, искусной работы, золотым листом обтянутый, который трогать никому из смертных не дозволялось <…> и никогда, кроме как во время войны, нельзя было сдвигать с места. Он <…> богу их Яровиту, который по-латыни зовется Марс, был посвящен, и они верили, что во всякой битве будут победителями, имея его впереди себя».
В песнях болгар-помаков, изданных Стефаном Верковичем (источнике, не признаваемом многими учёными, но весьма интересном), Ярило – победитель Змея:
«Что Ярила силён младец,
По утру вышел на реку,
Повылез тут Щур Ломище,
Вытащил тяжку булаву,
Рассёк Щура он на куски,
Повытекли три речушки:
Перва река бел пшеница,
Втора река зелено вино,
Третья свежее молоко.
Увидели девчоночки,
Хватали борзого коня,
Главу ему нарядили,
Белым венком, белым цветком».
В сербской песне Змея побеждает святой Георгий – и из тела чудовища тоже текут три реки: пшеничная, винная и молочная. А.Н. Афанасьев в своих «Поэтических воззрениях славян на природу» упоминает аналогичную болгарскую песню, в которой: « (…) Юрий берет золотую палицу (…) и отсекает змею три головы; из нанесенных змею ран протекают три реки кровавые: первая река пахарям — та ли пшеница, другая река пастухам — молоко свежее, третья река виноградарям — вино рьяное». Как видим, сведения Верковича подтверждаются другими источниками.
Схожий мотив змееборчества сохранился и в белорусском фольклоре – в песне «Юр`я и Цмок» святой Юрий, подобно греческому Персею, убивает Змея и спасает царевну, обречённую ему в жертву:
«Даўно, даўно тое было —
Кругом зямлi мора лягло.
А ў моры тым жыў люты цмок,
Штодня збiраў з людзей аброк.
Давалi цмоку ды аброку —
На кожны двор па чалавеку.
Аддалi ўжо з кожнага двара,
Прыйшла пара ды й на цара.
— Цару, цару, прыбiрайся,
Цi сам iдзi, цi жонку шлi!
Жану сваю пашкадаваў,
Дачку-красу к мору паслаў.
Сiне мора хвалюецца,
Цароўнай цмок любуецца.
З сiня мора выплывае,
З пашчы агонь выкiдае.
Цароўначка спужалася,
За бел камень схавалася.
Аж скуль ўзяўся ды тут Юр’я,
Пагнаў ў мора свайго каня.
Прабiў цмока злотым кап’ём
Рассек цмока вострым мячом (…)»
В русских духовных стихах святой Георгий побеждает змея, спасая Елизавету Прекрасную. В болгарской песне, как пишет А.Н. Афанасьев, «ламий (змей) запирает воду и требует дани юными девами, а св. Геор­гий избавляет народ от этого бедствия». По мнению выдающегося исследователя фольклора В.Я. Проппа, мифы с таким сюжетом отражают факт отказа от человеческих жертвоприношений Водяному Змею, существовавших в древности у многих народов мира.
Наличие у Ярилы воинских функций подтверждается и другими фактами: его христианский «заместитель» — святой Георгий \ Юрий \ Егорий считается покровителем воинов, один из его эпитетов – Победоносец. Наградой за храбрость в царской России был Георгиевский крест. В некоторых вариантах духовного стиха о Егории Храбром главный герой рассекает на мелкие части лютого огненного Змея.
Интересно также отметить, что в народных представлениях Георгий Победоносец, подобно Перуну \ Илье-Пророку может выступать в качестве Громовника: существует поверье, согласно которому во время грозы он разит молниями дьявола; в русских заговорах святой Георгий связывается с громовыми стрелами. К слову сказать, в апокрифической «Беседе трёх святителей» славянский бог солнца Хорс (вместе с Перуном) назван «ангелом» грома и молний. Выдающийся русский историк Л.Р. Прозоров сообщает: «В миниатюре к «Никоновской летописи» молнии вылетают из уст лица на солнечном диске. На «громовых топориках», что вместо крестов носили язычники крещёной Руси, наряду с громовыми символами есть и солнечные». Быть может, «святым Георгием» после христианизации стали называть не только Ярилу, но и Хорса – что, по логике вещей, возможно только при значительном сходстве (если не тождестве) этих богов.
Хотелось бы обратить внимание читателей на ещё один любопытный момент. В христианской легенде о святом Георгии, главный герой, насколько мне известно, не сражается (!) со Змеем – он подчиняет его себе «крестом и словом», а после – убивает. Поэтому приведённые выше сюжеты о святом Георгии, воителе-змееборце, по всей видимости, восходят к языческой древности. В книге «Матерь Лада» Дудко пишет о Егории Храбром: «Все эти подвиги Егорий вершит вроде бы во имя Христовой веры. Только что же в них христианского? «Воину Христову» положено терпеть мучения и молиться за своих мучителей. А здесь молодой бог-воин, бог земледельцев и скотоводов, воскресает из мертвых и преобразует дикую природу. И разворачиваются его подвиги не на Ближнем Востоке, а на земле Свято-Русской. Такие мифы слагали те, кто не только охотился в лесах Восточной Европы, но и расчищал их под пашню, расселяясь на север и восток и раздвигая тем самым границы славяно-русского мира».
Ярило – ещё и бог-охотник: в русских заговорах святой Георгий помогает в охоте — завлекает зверей в ловушки; в одном из них белый муж Жубрило на белом коне загоняет дичь. Он – хозяин зверей: согласно народным представлениям, «звери – божье стадо, но ближайшим повелителем и покровителем их Бог Святого Георгия Победоносца поставил». Ярило тесно связан с волками: как пишет А.Н. Афанасьев, «Между поселянами существует поверье, что волк ни одной твари не задавит без божьего соизволения, что на Юрьев день Егорий Храбрый разъезжает по лесам на белом коне и раздает волкам наказы; по пословице: «что у волка в зубах, то Егорий дал»; «ловит волк роковую овечку», «обреченная скотинка — уж не животинка!». В народной сказке о Георгии Храбром волк обращается к этому святому с просьбами о пище (…) В Малороссии волка называют — Юрова собака, а про св. Юрия говорят, что он звиря пасе (т. е. волков), животное, задушенное волком, не употребляется в пищу — на том основании, что оно было присуждено этому хищному зверю самим Богом. Кого назначит св. Юрий на съедение волку, тот ни за что не избежит злой доли: один из таких обреченных спрятался на печь, но волк перекинулся котом и, когда все заснули — прокрался в избу и разорвал несчастного. Рассказывают еще про одного охотника, которому суждено было св. Юрием погибнуть от волка; охотник решился истреблять волков, много перебил их и снятые кожи прятал на чердак, но в роковой день одна из кож превратилась в живого волка и пожрала его, как было определено свыше».
Будучи богом волков, Ярило покровительствовал ещё и юношам, проходившим «волчьи» возрастные посвящения. Молодёжные инициации – тема весьма обширная и интересная, в рамках этой статьи я попробую достаточно кратко описать суть явления, тем же, кто хочет узнать о них более подробно – советую обратиться к работам В.Я. Проппа и В.Г. Балушок.
Достигнув определённого возраста, юноша обязан был пройти тяжёлые испытания – только после этого он считался мужчиной, полноправным членом общества. У славян инициация (судя по имеющимся у нас данным из разных источников) проходила приблизительно так:

1. Посвящаемых доставляли в лесной лагерь, где их встречали жрицы богини Макоши (быть может – Марены; возможно, Макошь и Марена – две ипостаси одного божества). В русских сказках часто встречается образ «избушки на курьих ножках», в которой обитает Баба-Яга – этот мотив связан с древними обрядами инициации.
2. В лесном лагере юноши переживали ритуальную смерть, а также подвергались побоям, голоду и всевозможным унижениям. Сведения об этих испытаниях сохранились, опять же, в сказках; кроме того, их проходили члены молодёжных объединений украинцев, поляков, чехов и словаков, существовавших ещё на рубеже XIX-XX веков.
3. После своей ритуальной смерти посвящаемый перерождался в «волка» и становился членом мужского «волчьего» союза. Отголоски таких превращений дошли до нас в легендах, былинах и сказках об оборотнях; в упоминавшихся выше молодёжных объединениях западных славян известен обычай наряжать посвящаемого волком, а на Украине парня, принимаемого в «парубоцкую громаду» в некоторых местностях прямо называли «вовком» (волком). Богом-покровителем таких союзов, по-видимому, являлся Ярила, бог волков – украинским молодёжным объединениям покровительствовал святой Юрий.
4. Во время прохождения инициации юношей обучали традициям, обрядам, мифам, некоторым колдовским приёмам, а также – искусству воинов и охотников. Особое значение для «волков» имела психотехника «боевого бешенства», превращающая человека в зверя. Скандинавская «Сага об Инглингах» говорит о таких воинах-зверях: «…его (Одина) воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как злые собаки или волки, кусали свои щиты, и были сильными, как медведи или быки. Они убивали врагов, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками». Мирча Элиаде в своей книге «Обряды и символы инициации» пишет о «боевом бешенстве» и ритуале посвящения: «Боевое испытание обычно представляло собой отдельный бой, который строился таким образом, чтобы в инициируемом пробудилась «ярость берсерка». Здесь задействовалась не только воинская доблесть; обучение невоенным навыкам кандидаты проходили по одиночке. Для овладения воинским неистовством молодежи не достаточно было просто приобрести храбрость, физическую силу, выносливость; такое овладение становилось результатом магико-религиозного опыта, который радикально изменял сам способ существования человека. Молодой воин должен преобразовать свою человеческую сущность припадком агрессии и ярости, которые сопоставляли его с бушующим хищником. Тогда юноша становился «разогретым» до экстремальной степени, он наполнялся таинственной, нечеловеческой и непреодолимой силой, которая поднималась из предельных глубин его существа и проявлялась в ярости и воинской мощи. Древние немцы назвали эту священную силу wut, у Адама Бременского она переведена как «ярость»; это в своем роде демоническое безумие, которое заполняет противника ужасом и парализует его. Ирландскийferg (дословно — «гнев»), menos Гомера являются почти точными эквивалентами этого же самого ужасающего священного опыта, специфического для героических боев».
5. В течение определённого времени посвящаемые жили вдали от поселений «волчьей жизнью» — охотой, грабежом и войной. Отголоски этого обычая встречаются в сказках, — во многих из них герой находит в лесу дом, в котором живут братья – «стрельцы» (охотники) или «разбойники». Описываются такие сообщества посвящаемых и в былинах – именно мужскими союзами являются, по мнению учёных, дружины Волха Всеславьевича и Чурилы Пленковича.
6. В лесных домах находились и девушки, которые вели хозяйство и были жёнами «волков». Они могли быть похищены ими, могли прийти добровольно, случайно или быть отправленными родителями… Формы такого брака (зафиксированного этнографами у многих народов) в разных культурах различаются – В.Я. Пропп пишет: « (…) отношения не везде и не всегда были одинаковыми. Женщины могли принадлежать всем, могли принадлежать некоторым или одному по их выбору или по выбору одного из братьев. Они «представляли временную собственность молодых людей» (Webster 169). За услуги они вознаграждались, сперва – кольцами или другими вещами для них самих, или стрелами для братьев, впоследствии они получали плату. Этот групповой брак имеет тенденцию закончиться индивидуальным браком». Сложно сказать, какая именно форма практиковалась у древних славян. Сказки, повествующие о девушке (как правило – «сестрице») в мужском доме фиксируют случаи, когда она принадлежит всем, никому (что вряд ли соответствует действительности) или одному из братьев. В былине дружинники Волха Всеславьевича рубят «старова, малова, / А и только оставляют по выбору / Душечки красны девицы». «А и те ево дружина хоробрая / И на тех девицах переженилися» — в этом случае, видимо, подразумевается парный брак.
7. Судьба детей, рождавшихся в лесных домах, могла быть различна. В.Я. Пропп пишет: «Отношение к детям также неодинаково. «Дети, происшедшие от таких союзов, почти всегда убивались» (Schurtz 134). Мы можем предположить, что это происходило в тех случаях, когда женщины принадлежали всем сообща. Но там, где на фоне промискуитета уже создавался союз двух людей, где отцовство могло быть известным, отношение могло быть иным. «Во многих случаях ребенок не считался нежеланным, но становился поводом для превращения свободной любовной связи в прочный брак»». К слову сказать, А.В. Коптев считает, что со временем на смену «мужским домам» пришли дружинные города вокруг Киева, а местные юноши, готовившиеся к обряду посвящения, оказывались во временном услужении у дружинников. Дети же, рождавшиеся у наложниц, находившихся в этих домах, по его мнению, должны были считаться «детьми бога» и «возможно, по крайней мере, часть их находила свою жизненную стезю, возвращаясь в дружину».
8. Завершающим этапом посвящения было возвращение «волку» человеческого статуса, признание его полноправным членом общины. При этом совершались определённые обрядовые действа – смена имени, одежды, стрижка и бритьё. Возможно, во время окончания инициации происходил выбор брачного партнёра. А.В. Коптев пишет: ««Похищение» девушек юношами-«волками», как кажется, имело отношение не к мифу, а было завершающей фазой ритуала инициаций, которая находила выражение в оргиастических праздниках весенне-летнего цикла. Ритуально каждый инициируемый юноша повторял подвиг первого Героя и, таким образом, «освобождал» свою собственную «василису прекрасную». Похищение у воды было составной частью инициационных обрядов, предварявших брачную церемонию. Девушки освобождались («похищались») из-под власти потусторонних сил, в которой они находились в период посвящения. В роли похитителей/освободителей выступали юноши на завершающей стадии собственных инициаций, каждому из которых обряд похищения приносил будущую жену». К слову сказать, в обрядности Зелёных Святок присутствует образ волка-любовника, что свидетельствует в пользу предположения Коптева. Ещё один немаловажный момент: похищение невест, возможно, происходило с их согласия – в Повести Временных Лет сказано: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: (…) браков у них не бывало, но устраивались игрища между сёлами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жён по сговору с ними».

В завершение этого рассказа хочу привести весьма интересные воззрения, зафиксированные у соседей и ближайших родственников славян – балтов. Как пишет Мирча Элиаде, в XVII веке «пожилой литовец, обвиненный в ликантропии, признался, что он был оборотнем. Обычно в ночь на св. Люсию, на Пятидесятницу и на св. Иоанна он и его друзья в облике волков доходили до «края моря» (т.е. до Преисподней) и вступали в поединок с дьяволом и его помощниками-колдунами. Волки-оборотни, объяснял старик, превращаются в настоящих волков и спускаются в царство мертвых, чтобы забрать оттуда то, что украли у людей злые демоны, – скот, зерно, другие дары земли. В час смерти душа оборотня восходит на Небо, а душу колдуна забирает дьявол. Оборотни – это «божьи собаки», оправдывался старик, если бы не их активное вмешательство, дьявол опустошил бы землю».
Мирослав Курганский

_________________
Когда от кризиса идей
Находишь истину в стакане,
Подумай, станешь ли умней,
Наутро писая мозгами?

Людям, интересующихся народной Традицией, хорошо известно, что Ярило – славянский Бог плодородия. На это указывает многое – образ этого персонажа славянской мифологии, происхождение его имени, совершаемые во время его праздников обряды, наконец, мы располагаем даже прямым свидетельством древнего текста, чётко определяющим сущность и основную функцию Ярилы:
Западные славяне почитали Бога Яровита (чьё имя является однокоренным с именем Ярилы; по-видимому, это имена одного и того же Божества у разных народов). В городе Волегоще (Вольгасте) стоял храм Яровита. Вот что сообщает Герборд в «Житии епископа Оттона» (XII век): «[В Волегоще] жрец, который там служил идолу, войдя ночной порой в соседний лес, стал в жреческом облачении на высоком месте, у дороги, среди густых кустов. И, подняв руку, так обратился к некоему крестьянину, который шел из села на базар: «Эй, добрый человек!» Тот, обернувшись в ту сторону, откуда услышал голос, в кустах человека в белоснежном одеянии, при невероятном свете, увидел и испугался. А он: «Стой и слушай, что я скажу. Я — твой бог. Я покрываю всходами поля и листьями леса. Плоды полей и деревьев, приплод скота и всё, что служит нуждам людей, в моей власти. Это я даю моим почитателям и тем, кто презирает отвергающих меня».
Яровит был не только Богом плодородия, но и Воителем: в житии Оттона Бамбергского он прямо назван Богом войны. В восточнославянской этнографии с войной связан христианский «заместитель» Ярилы – святой Георгий \ Юрий \ Егорий.
Эти сведения довольно широко известны. Я же хочу обратить внимание на другое. Немалое количество исследователей и популяризаторов славянской Традиции отождествляют Ярилу с Солнцем. Версия, согласно которой Ярило является Богом Солнца, весьма распространена – во многом благодаря знаменитой пьесе А.Н. Островского «Снегурочка». В то же время, значительное число исследователей её отвергают. К примеру, Л.Р. Прозоров пишет в своей книге «Боги и касты языческой Руси»: «Ярило — один из известнейших славянских Богов; но с ним же связано и одно из известнейших заблуждений в области славянской мифологии, закреплённое популярной и художественной литературой а ныне — и иными произведениями «славянского фэнтези». Я говорю, конечно, об отождествлении Ярилы с Солнцем».
Тем не менее, существуют данные источников по славянской Традиции, которые указывают на связь Ярилы с Солнцем. Если точнее – даже не конкретно с Солнцем, а с Небом и Светом вообще.
Перечислю здесь некоторые из них (по большей части, взятые из книги Дудко «Матерь Лада. Божественное родословие славян»):

• Согласно житию Оттона Бамбергского, в храме Яровита висел золотой щит, посвящённый этому Божеству. Ассоциация с Солнцем явная. На одной из икон, изображающих святого Георгия (XV век), он изображён с Солнцем на щите.
• В русских заговорах у святого Георгия белый конь и белая борода, он ходит в белой одежде и золотом венце, спускается с неба по золотой лестнице, неся триста золотых стрел и луков, поражает нечисть стрелами и пламенным копьём. Связь с Небом и Светом здесь очевидна.
• В русских духовных стихах у Егория Храброго руки по локоть в золоте, ноги – по колено в серебре, во лбу – солнце, на затылке – месяц, в косах – звёзды. В болгарской песне его плащ – месяц, перстень – звезда, а шапка – солнце. Прошу обратить на эти свидетельства особое внимание. В них Егорий выступает в качестве небесного Божества поистине космического масштаба: светила оказываются частями его тела либо одежды.

Нужно сказать, что образ этого Божества заставляет вспомнить о Первобоге из духовного стиха о Голубиной Книге:
«А и белой свет — от лица Божья,
Со(л)нцо праведно — от очей Его,
Светел месяц — от темичка,
Темная ночь — от затылечка,
Заря утрення и вечерняя — от бровей Божьих,
Часты звезды — от кудрей Божьих!».
Думаю, изложенных выше сведений достаточно для того, чтобы понять, что Ярило, хотя и не является, скорее всего конкретно Богом Солнца, но явно связан с Небом, Солнцем и Светом…
Двинемся дальше. Существуют данные, указывающие на связь Ярилы с образом Громовержца Перуна. Во-первых, это пересечение функций: и Перун и Ярило являются Богами-воинами и способствуют плодородию. Во-вторых – мотив змееборчества. В славянском фольклоре святой Георгий \ Юрий \ Егорий – победитель Змея. Сюжет победы над Змеем во многих индоевропейских культурах присутствует в мифах о Громовержце. Правда, некоторые исследователи отрицают связь Перуна со змееборчеством у славян. К примеру, Л.Р. Прозоров в своей статье «Перун – змееборец или?..» пишет: «Даже те из современных Язычников, кто вроде бы не разделяет теории Иванова-Топорова, обязательно упоминают, что Змей — один из обликов Велеса, а Перуна изобразят побеждающим Змея, хотя ни то, ни другое ни из каких источников не следует» . Но при этом Лев Рудольфович, ссылаясь на многочисленные свидетельства различных источников, в которых Громовержец выступает в образе Змея, приводит среди них и такое: «Есть предание о горе Перун-планина — там жил крылатый змей, наводивший грозы и дожди на округу и сражавшийся с быкоголовым змеем, жившим в низине. Этот змей, несомненно, Перун» . В-третьих, в народных представлениях Георгий Победоносец, подобно Перуну \ Илье-Пророку может выступать в качестве Громовника: существует поверье, согласно которому во время грозы он разит молниями дьявола; в русских заговорах святой Георгий связан с громовыми стрелами.
Конечно, каждый из этих доводов можно оспорить. Пересечение функций у разных Богов ещё не говорит об их тождественности. К примеру, у германцев с урожаем связаны и Тор-Громовник и Бог плодородия Фрейр, а в апокрифической «Беседе трёх святителей» и Перун и Хорс названы «ангелами громными». Сюжет о победе над Змеем тоже совершенно не гарантирует тождественности Богов-Змееборцев. Однако следует вспомнить ещё вот о чём:
Образ Ярилы \ Егория Храброго в фольклоре (светила – части его тела или одежды) соответствует образу Верховного Небесного Бога. А таким Богом у наших Пращуров, по мнению ряда исследователей, являлся Перун. Эта версия требует отдельного разговора, и здесь я приведу лишь одно (но достаточно веское) свидетельство в её пользу. Византийский автор Прокопий Кесарийский в VI веке писал о славянах: «Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всем, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды».
В собранных Стефаном Верковичем песнях болгар-помаков (источнике спорном, но весьма интересном) есть такие слова:
«Атле ми Диа
Диа ми Яра
Фальба ти фала
На небе на земе
(…)
Слезе ми, Боже, утъ небе
Утъ небе на поле
Блесна ми ясну сълнце
Блесна ми йоще лесна!»
В русском переводе:
«Отче же, Дый,
Дый же, Ярила!
Славою славим
На небе, на земле,
Сойди же, Боже, со неба,
Да со неба же на поле,
Да пусть блеснёт ясно Солнце,
Да пусть блеснёт ласковое!»
В этом тексте «Ярым» назван Бог, который носит имя «Диа», «Дый», восходящее к древнему индоевропейскому корню со значением «День, Свет». Имя это в индоевропейских мифологических системах характерно, опять же, для Верховного Бога Неба. Индоарии называли этого Бога Дьяусом, древние греки – Зевсом, литовцы – Диевасом, латыши – Диевсом. Впрочем, это же слово могло употребляться для обозначения нескольких Богов (греки Зевсом называли собственно Зевса, а также Посейдона и Аида), и даже многих Богов: «дэвы» в Индии, «tiwar» у германцев. Тем не менее, очередная связь Ярого Бога с Богом Неба заставляет задуматься…
И, наконец, самое интересное. Существует легенда, в которой Ярило выступает в качестве небесного Бога Света и Громовержца. Хотя он и не называется в ней прямо Богом Неба, но, по сути дела, им является. Думаю, целесообразно привести здесь текст этого предания полностью:
«Вот сказание наших праотцов о том, как бог Ярила возлюбил Мать Сыру Землю и как она народила всех земнородных.
Лежала Мать Сыра Земля во мраке и стуже. Мертва была — ни света, ни тепла, ни звуков, никакого движения. И сказал вечно юный, вечно радостный светлый Яр: «Взглянем сквозь тьму кромешную на Мать Сыру Землю, хороша ль, пригожа ль она, придётся ли по мысли нам?». И пламень взора светлого Яра в одно мгновение пронизал неизмеримые слои мрака, что лежали над спавшей землёю. И где Ярилин взор прорезал тьму, там воссияло Солнце Красное. И полились через солнце жаркие волны лучезарного Ярилина света. Мать Сыра Земля от сна пробуждалася и в юной красе как невеста на брачном ложе раскинулась… Жарко пила она золотые лучи живоносного света, и от того света палящая жизнь и томящая нега разлились по недрам её.
Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно юного бога Ярилы: «Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Полюби меня, Бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими морями, жёлтыми песками, зелёной муравой, цветами алыми, лазоревыми, народишь от меня милых детушек число несметное…».
Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, тёмными лесами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озерами. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр её вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мелкие мушки да мошки… И все жило, все любило и все пело хвалебные песни: отцу-Яриле, матери — Сырой Земле.
И вновь из Красного Солнца любовные речи Ярилы несутся: «Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Разукрасил я тебя красотою, народила ты милых детушек число несметное, полюби меня пуще прежнего, народишь от меня детище любимое».
Любы были те речи Матери Сырой Земле, жадно пила она живоносные лучи и народила человека… И когда вышел он из недр земных, ударил его Ярила по голове золотой возжой — ярой молнией. И от той молоньи ум в человеке зародился.
Ликовала Мать Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла, что Ярилиной любви ни конца, ни края нет… Но по малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли звери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышащей и не дышащей. Задумалась Мать Сыра Земля и с горя-печали оросила поблёкшее лицо своё слезами горькими — дождями дробными. Безмолвен Ярило. «Не себя мне жаль, — плачется Мать Сыра Земля, сжимаясь от холода, — скорбит сердце матери по милым детушкам».
Говорит Ярило: «Ты не плачь не тоскуй, Мать Сыра Земля, покидаю тебя не надолго. Не покинуть тебя на время – сгореть тебе дотла под моими поцелуями. Храня тебя и детей наших, убавлю я на время тепла и света, опадут на деревьях листья, завянут травы и злаки, оденешься ты снеговым покровом, будешь спать-почивать до моего приходу… Придёт время, пошлю к тебе вестницу — Весну Красну, следом за Весною я сам приду».
Плачется Мать Сыра Земля: «Не жалеешь ты, Ярило, меня бедную, не жалеешь, светлый Боже, детей своих! …Пожалей хоть любимое детище, что на речи твои громовые отвечало тебе вещим словом, речью крылатою… И наг он и слаб — сгинуть ему прежде всех, когда лишишь нас тепла и света…»
Брызнул Ярило на камни молоньёй, облил колючим взором деревья дубравные. И сказал Матери Сырой Земле: «Вот я разлил огонь по камням и деревьям. Я сам в том огне. Своим умом-разумом человек дойдёт, как из дерева и камня свет и тепло брать. Тот огонь — дар моему любимому сыну. Всей живой твари будет на страх и ужас, ему одному на службу».
И отошёл от Земли Бог Ярило… Понеслися ветры буйные, застилали тёмными тучами око Ярилино — красное солнышко, понесли снега белые, ровно в саван окутал в них Мать Сыру Землю. Все застыло, все заснуло, не спал, не дремал один человек — у него был великий дар отца Ярилы, а с ним и свет и тепло…
Так мыслили старорусские люди о смене лета зимою и о начале огня. Оттого наши праотцы и сожигали умерших: заснувшего смертным сном Ярилина сына отдавали живущему в огне отцу. А после стали отдавать мертвецов их матери — опуская в лоно её. Оттого наши предки и чествовали великими праздниками дарование Ярилой огня человеку. Праздники те совершались в долгие летние дни, когда солнце, укорачивая ход, начинает расставаться с землёю. В память дара, что даровал Бог света, жгут купальские огни. «Что Купала, что Ярило — всё едино, одного Бога звания»».
Легенда эта взята из художественного произведения (книги писателя XIX века П.И. Мельникова-Печерского «В лесах») и носит явные следы литературной обработки. Можно, конечно, просто отмахнуться от неё и посчитать вымыслом автора. Но стоит ли?
Миф о рождении человека от Неба и Земли известен в ряде индоевропейских Традиций. А.Н. Афанасьев в своих «Поэтических воззрениях славян на Природу» писал: «(…) германцы утверждали, что Tuisko (Tvisko, Tivisko), от которого произошел первый человек Манн (Mannus), был сыном Неба (Тiv) и Земли; от той же божественной четы громоносного Неба (Divus) и всё пита­ющей Земли (Apia) вели свой род и племена скифские» . Древние арии говорили: «Dyaur me Pita, Mata Prthivi iyam» («Отец мой – Небо, Мать моя — Земля»). В русском фольклоре, Небо – отец, а Земля – мать; в стихе о Голубиной Книге сказано: «Телеса наши от Сырой Земли» . В народных песнях Ярило \ святой Юрий оплодотворяет Землю: отмыкает её ключами, жито прорастает там, где он ступает ногой и т.д.
В белорусском фольклоре известна легенда о рождении Огня от Перуновой молнии – следовательно Отцом Огня, согласно представлениям наших Пращуров, является Перун. В одном из русских заговоров есть слова «летел Орёл из-за Хвалынского моря, разбросал кремни и кремницы по крутым берегам, и как отродилась от кремня и кремницы искра, от громовой стрелы полымя (…)». Орёл в индоевропейских Традициях – птица Громовержца, значит, заговор этот связывает кремни с Перуном. В легенде Мельникова-Печёрского Ярило бросает молнию в камни, из которых добывается огонь – сходство налицо. Не находит подтверждения в известных мне данных фольклора представление о появлении от молнии огня в дереве – но у славян засвидетельствован этнографами обычай добывания огня из дерева при помощи трения…
Наконец, мысль о том, что и Ярило и Купала «одного Бога звания» перекликается с мнением ряда исследователей, согласно которому Ярила и Купала – названия одного и того же праздника летнего Солнцеворота. К примеру, Иван Кирчук пишет: «Ярилин день справлялся почти в то же время, что и Купала, чаще всего в петровские заговены. Название Ярилин день, или Ярилки, сохранилось там, где Купалу не праздновали. И. М. Снегирев отмечал, что «Иван Купала… между чернью назывался Ярилов день в Ярославской, Тверской и Казанской губерниях». Можно почти с полной уверенностью поставить знак равенства между Купалой и Ярилой» . Следует ещё отметить, что данные этнографии указывают на связь праздника Солнцеворота не только с Ярилой и Огнём, но и с Перуном. А.Н. Афанасьев пишет: «Исстари и доныне ночь на Ивана Купала почитается лучшим в году временем для сбора целебных трав, цветов и корений; сорванные тогда цветы и травы, называемые в Виленской губ. свято-янским зельем, сохраняются в семьях, как некая святыня; в случае на­добности, ими окуривают больных, а во время грозы их бросают в затопленную печь, чтобы предохранить дом и надворные строения от удара молнии. С тою же целию чехи зарывают под порогом избы и затыкают за стрехи сбереженные от Ивановского костра головни и уголья или — как только начнется гроза — жгут на шестке частицы купальских венков (…)».
Я считаю, что версия о тождестве Ярилы и Перуна (по крайней мере, в восточнославянской Традиции) вполне правдоподобна, подтверждена данными источников, и имеет право на существование.
Власкин Е.А.

_________________
Когда от кризиса идей
Находишь истину в стакане,
Подумай, станешь ли умней,
Наутро писая мозгами?